«Парадно-выходной» синий комбинезон не дает преимущества перед другим таким же. Это не полицейская форма и не черный, вышестоящий, цвет.
Молодой синий из компании с Эдвардом, наверное, привык разговаривать с людьми сверху вниз. Он заступил дорогу, и Уинстон, не останавливаясь, толкнул его в грудь. Тот не был готов к отпору, упал на задницу и выругался, а Уинстон и Бонни перешли с быстрого шага на бег и выскочили за дверь.
Теоретически, в театрах не должно быть подобных конфликтов. Но что за контингент там «достает» места? В меньшинстве потомственные интеллигенты, дисциплинированные офицеры и высшая элита, обросшая напускной солидностью как корабль ракушками. В большинстве пролы, относительно недавно поднявшиеся из грязи. Или через угождение начальству в белой части экономики, или через «нетрудовые» доходы в черной ее части. В обоих случаях, они не сразу понимают, чем театр отличается от, например, футбольного стадиона, и почему там нельзя вести себя так же.
Весь персонал в холле сделал вид, что они не видели, как один синий толкнул другого, и тот упал. Даже дежурный полисмен внезапно уронил что-то под стол и наклонился поискать.
Уинстон один легко бы убежал от обоих синих. Каждая тренировка начиналась с бега. Но Бонни на каблуках никак не могла поднажать. Они оторвались всего на несколько десятков шагов по Боу-стрит.
- Стой. Нам не убежать, - сказала Бонни.
Уинстон повернулся и поднял руки, чтобы встретить погоню лицом к лицу. Он не питал иллюзий, одному от двоих не отбиться.
- Ты случайно не взяла будильник? – спросил он.
- Кое-что получше. Задержи их, - Бонни копалась в сумочке.
- Лучше беги. Я догоню.
Синие подбежали не вместе. И вообще, они с первого взгляда сильно отличались. Младший – склонный к полноте подхалим, совершенно небоевой типаж. Его могли послать куда угодно как мальчика на побегушках. Старший же производил впечатление специалиста по грязным делам с гарантированной безнаказанностью. На полголовы выше Уинстона и тяжелее килограммов на двадцать-тридцать хорошей мышечной массы. Короткая «уставная» прическа, давным-давно сломанный и восстановленный нос, тяжелая поступь и боксерская стойка. Если он еще и бывший полицейский, то задержать его можно максимум секунд на десять. Если бывший бандит, то на двадцать.
Прямой удар в голову. Поворот, мимо. Второй – мимо. Апперкот – мимо. Уинстон даже успел улыбнуться. Это не уличный боец и не «спортивный» боксер. Крупные сильные парни часто могут постоять за себя просто за счет силового превосходства и не считают нужным углубляться в боевые искусства.
Вместо жизненно необходимого всем легковесам и средневесам бокса этот здоровяк углубился в модный американский «бодибилдинг» и нарастил массу в ущерб скорости. Сам Уинстон в боксе сколько-то высокого уровня не достиг, но за счет природной несклонности к полноте двигался довольно быстро. Способностью же держать удары он не обладал вовсе, и с первых же спаррингов строил тактику на том, чтобы вертеться и ударов не получать. Бить он на начальном уровне умел и смог бы отбиться от такого противника, как второй синий, но по бодибилдеру в мышечной броне его удары наносили бы урон как комариные укусы.
- Беги! – крикнул Уинстон, танцуя по тротуару.
Пару ударов он пропустил, в грудь и в левое плечо. Но, если Бонни убежит, то один он оторвется и от уже запыхавшегося бодибилдера, и от трусливого синего, который стоял рядом, как бы по-боксерски подняв руки, но в драку не лез. Уинстон отступил с тротуара в узкий проход между припаркованными машинами. Из-за разницы в размерах противник туда влез бы только совсем уж боком.
- Саймон, черт побери! – крикнул качок приятелю.
- Да, Грегори, - ответил тот тонким голоском и побежал вокруг машин, чтобы зайти Уинстону за спину.
Уинстон развернулся и побежал вокруг машин навстречу Саймону. Грегори вскочил на капот легковушки, следующим шагом на крышу, но тонкий до неприличия металл прогнулся, и качок рухнул на колени, окончательно сминая крышу машины.
Не только тренер, но и Барт тоже успел кое-чему научить не знающего жизни новичка. Встреть врага на шаге вперед ударом голени в голень. Будет больно. Обоим будет одинаково больно. Только ты готов, а он нет. Голень – такое место, при ударе в которое больно любому бойцу. Только для одних никакая боль не повод опускать руки, а другие как раз опустят руки и откроют лицо.
Прямой под глаз! Аж в кисть отдалось. Тут же второй удар, в Лондоне все боксеры для знакомства бьют двоечку прямых. Мимо? Пухлячок уже валится на асфальт от первого.
Сзади спрыгнул с изрядно помятой машины злобный качок. И тут же неподалеку свисток. Патруль. Сколько мог выиграть времени для Бонни, выиграл. Вот теперь уже точно пора бежать. Уинстон припустил в сторону Кэтрин-стрит, куда сбежала Бонни.
Патрульный мог бы, конечно, и не свистеть. Подойди к увлеченным драчунам поближе и спросить документы. Новобранец так бы и сделал, но опытный полисмен уже увидел, что из Ковент-Гарден массово выходит почтенная публика, распознал на драчунах парадно-выходные синие костюмы и сделал выводы. Ни им не хотелось бы провести вечер в участке, ни, тем более, дежурную смену не порадовало бы сначала очень внимательно писать протоколы, а потом спустить их в унитаз по звонку сверху.
Увидев, что один из драчунов побежал, констебль надул щеки и засвистел еще громче, чтобы остальные тоже пошевелились.
Грегори махнул рукой полисмену. Как бы «замолчи, мы поняли». Тот убрал свисток и спокойно пошел дальше. Сторонний наблюдатель сказал бы, что это не просто взмах, а определенный жест для тех, кто понимает.
Саймон со слезами на глазах протянул руку, и Грегори помог ему подняться.
- Резкий какой, - сказал Саймон, - Наверное, боксом занимается.
Грегори выругался.
Уинстон выбежал на перекресток Кэтрин-стрит и Твинсток-стрит и остановился. Прямо или налево? Куда побежала бы Джулия? Почему всегда Джулия? Почему в голову не приходит сразу «куда побежала бы Бонни?».
Он рассердился на себя и тут понял, куда бы побежала Джулия, если бы хотела, чтобы он ее догнал. Твинсток-стрит упиралась в Друри-лэйн, и на той стороне Друри-лэйн виднелось кирпичное здание. Когда-то это была приходская школа церкви Сент-Клемент. «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клемент бьет». Там давно уже обычная школа, и давно уже нет ни церкви Сент-Клемент, ни прихода, но должны смениться поколения, чтобы горожане забыли старую топонимику.
Короткая пробежка, перекресток. Направо, на Стрэнд?
Из недр темной Кин-стрит раздался женский крик.
- Уинстон! – кричала Бонни.
Он пересек Друри-лейн, и наконец-то догнал ее. Бонни прижалась к стене, а трое малолетних преступников окружили ее. Один пытался вырвать из рук сумочку.
- Попались! – рявкнул Уинстон, приближаясь к ним быстрым шагом.
- Эй, дядя, ты один, а нас трое, - повернулся к нему один из малолеток. И даже достал из кармана ножик. Складной ножик, который надо открывать двумя руками. За военный или охотничий нож Большой Брат сажает в тюрьму как за настоящее оружие.
Уинстон, не останавливаясь, ударил его кулаком в лицо. Правую он только что отбил, поэтому провел кросс левой. Попал по зубам и до крови поцарапал костяшки пальцев.
Некоторые самооборонщики говорят, что надо бежать, увидев нож у противника. Любой из них в такой ситуации бросил бы свою девушку и сделал ноги. А для любого боксера, даже для первогодка, обе руки внизу это подарок. Рывок навстречу и двойка в лицо. Мало ли какая наваха у врага в руках, все равно нужно время, чтобы раскрыть складень.
Опытные преступники носят ножи, которые открываются одной рукой. А этот едва успел взяться левой за лезвие, как пропустил оба удара кулаками и потерял равновесие, но не упал. Уинстон схватил его за голову, дернул вниз и ударил коленом. Последний раз он пытался так сделать в тюрьме, но противник тогда оказался относительно покрепче тогдашнего Смита, пусть и тоже доходяга. Сейчас сработало как надо. Под коленом что-то хрустнуло, и мальчишка повалился на мостовую, выпустив так и не открытый полностью ножик.
